В детском доме в Акколе живут трудные подростки со всей Акмолинской области. Кто-то сбегал из дома, кто-то унижал сверстников. Здесь их пытаются перевоспитать до того, как отправят в спецшколу.
Остросоциальная драма о подростке-убийце — сериал «Переходный возраст» — покорила кинокритиков по всему миру. Почти сразу после выхода лента обрела бешеную популярность: зрителей пронзила трагическая история мальчика и его родителей, для которых преступление сына стало шоком, к которому невозможно подготовиться.
По сюжету мальчика за убийство судят и отправляют за решётку — в Казахстане уголовная ответственность наступает с 14 лет. Но что происходит с подростками, которые не убивают, но сбегают из дома, врут, воруют, избивают одноклассников? Таких подростков не сажают в тюрьму, а направляют в специальные школы — учреждения с жёстким режимом, которые мало чем отличаются от колоний. Но даже туда отправить ребёнка можно только по решению суда.
До этого момента подростки попадают в промежуточное учреждение — детский дом. Точнее, то, что раньше называлось детским домом. Сегодня такие места переименованы в центры поддержки детей, нуждающихся в социальных услугах. Один из таких центров находится в Акколе.
Власти региона с гордостью заявляют, что в Акмолинской области больше нет детских домов. Но если присмотреться, изменилась лишь вывеска. Суть осталась прежней: здесь по-прежнему оказываются дети, которых не смогли принять ни семья, ни общество.
— Ботагоз Абдрахмановна, к вам ведь попадают дети, которых потом направляют в спецшколы? По каким причинам они здесь оказываются? — спрашиваем мы у директора бывшего детдома, ныне Центра поддержки детей, нуждающихся в специальных социальных услугах.
— Причины бывают разные. Но просто так ребёнка в спецшколу никто не отправит — формально это запрещено. Процедура долгая. Бюрократический лабиринт. К нам попадают дети, которые сбегают из дома, пропускают школу. Каждое отклонение фиксируется. С ребёнком работают — по протоколу — психологи, соцпедагоги, психиатры. Если не помогает — переводят к нам. Мы — последняя остановка перед спецшколой, — говорит Ботагоз Абдрахмановна.
Именно суд решает, отправить ли ребёнка в спецшколу.
— Минимум полгода ребёнок живёт у нас. Ходит в школу, работает с психологами, мы формируем пакет документов: характеристики, заключения, обследования. Потом — суд. Спецшкола — не просто учреждение. Это изоляция. Жёсткий режим. Это штамп. И если есть хоть малейший шанс — мы боремся, чтобы ребёнок туда не попал, — объясняет она.
— Но в случае с жестоким избиением подростка в Семее — виновников отправили в спецшколу молниеносно. Утром новость — вечером решение. Это исключение?
— Да. Потому что случай из ряда вон. Там ребёнка чуть не убили. СМИ сообщали, что насилие — не первый эпизод. Но всё равно — это исключение из правил, — отвечает директор.
1 апреля стало известно: трое подростков, избивших сверстника, направлены в специнтернаты. Двое — на 4 месяца в ВКО, один — на 6 месяцев в Кокпектинский район. Суд также обязал родителей ответить за бездействие.
— А были у вас дети, проявлявшие агрессию к другим?
— Проблемные — да. Но откровенно жестоких не было. Одна девочка была, у нее и побеги были, и конфликты… деструктив... Но мы работали с ней всей командой — и она изменилась. Стала примерной. Вполне возможно, дома ей просто не хватало любви. Мать одна, отца нет, ребёнок никому не нужен. Здесь она раскрылась — благодаря вниманию, которого дома не было. Мы добились, чтобы её не отправили в спецшколу. К сожалению, другую девочку всё же увезли — в Талдыкорган. Но даже там мы продолжаем поддерживать связь. Не всех удаётся спасти, — говорит Ботагоз Абдрахмановна.
— А как быть с детьми из благополучных семей, которые травят сверстников?
— Плохих детей не существует. Есть равнодушные взрослые. Мы думаем, что если купили гаджеты — миссия выполнена. А ребёнок тем временем погружается в игры, где насилие — норма. Или попадает в лапы манипуляторов. Итог — агрессия, изоляция, поломанные судьбы, — отвечает она.
— Сложнее ли стало после переименования в Центр поддержки?
— Работа была тяжёлой всегда. Это круглосуточная ответственность. Когда все отдыхают — мы здесь. Праздники, выходные в Наурыз — не для нас. Но сейчас стало труднее: теперь у нас только сложные дети. В обычном классе таких двое. У нас — весь состав. Каждый — с травмой. С недоверием. С пустотой внутри. И наша задача — не сломать их окончательно. Найти подход. Разбудить веру. Это работа для тех, кто идёт сюда по зову сердца, а не ради зарплаты, — говорит она.
Официально в Казахстане 21 387 сирот и детей, оставшихся без попечения. По данным Минпросвещения, ежегодно около 3 тысяч из них попадают в семьи. По стране работает 115 интернатов: 20 домов ребёнка, 18 медико-социальных учреждений, 5 детских домов, 5 домов семейного типа, 14 детских деревень, 13 домов юношества, 35 центров поддержки, 10 центров адаптации.
Сокращение идёт полным ходом. За 5 лет — ликвидировали 15 учреждений. По Акмолинской области закрыли приюты в Сандыктау, Есиле, Жолымбете, Степногорске. Всех детей сосредоточили в Акколе. Потому что здесь максимальная вместимость.
— У нас теперь 5 категорий детей. Раньше были только сироты и оставленные. Сейчас — добавились безнадзорные, пострадавшие от насилия и те, кого готовят к спецшколе. Они все — у нас. До суда, — поясняет директор.
Здание построили в 1969 году. Капитальный ремонт здесь был в 2016-ом. Сейчас здесь 129 детей. 11 из них — полные сироты. Остальные — социальные. Чаще всего их усыновляют родственники — бабушки, тёти, дяди. Иногда — чужие семьи.
— Наша миссия — вернуть ребёнка домой. Если есть шанс — боремся. Всё зависит от родителей. Один мальчик скоро уедет к маме. Он каждый день ждёт её, — говорят в Центре.
Но не всем есть кого ждать. Две сестры, 6 и 14 лет — сироты. Мать утонула, отец в тюрьме. В Центре — с прошлого лета.
Стены этого центра помнят и совсем другие истории. Одна из них — история девочки, которая 13 лет воспитывалась в детских домах по ошибке. Всё это время её родители считали, что ребёнок умер при родах.
О резонансном случае стало известно в 2017 году благодаря настойчивости сотрудников центра в Акколе. Именно они начали поиски возможных родственников девочки — и наткнулись на невероятную правду: младенца по ошибке признали отказником и отправили в приют, хотя её мать была жива.
«Всё это время девочка росла в интернатах, несмотря на то что у неё был живой родитель. Она родилась с критически низким весом — всего 950 граммов — и в тяжёлом состоянии была переведена в реанимацию. Мать рассказала, что в перинатальном центре ей сообщили о смерти ребёнка из-за недовеса, поэтому она больше не интересовалась его судьбой. Медики же составили акт о брошенном ребёнке», — сообщали СМИ со ссылкой на прокуратуру Акмолинской области в 2017 году.
— А вы верите, что в будущем детдомов не будет?
— Мы работаем ради этого. Находим родных. Иногда — это благо. Но бывали случаи, когда один мальчик после возвращения домой сказал: “Лучше бы вы маму не нашли” Его бросили дважды. Не каждый родитель — спасение. Иногда казённые стены безопаснее, — говорят сотрудники Центра.
От редакции: главная проблема детских домов в том, что они дают обществу иллюзию, что проблема с детьми-сиротами решена и можно о ней не думать. Как будто, есть “отдельные недостатки”, но в целом все хорошо. Это приводит к тому, что у общества просто нет понимания степени катастрофы, происходящей с сиротами и трудными подростками.
Фото и текст: Айгерим Абилмажитова
